В христианских странах его называют Великолепным, а в мусульманском мире он больше известен под прозвищем Кануни, что в переводе означает "законодатель" или "закон". Это турецкое слово ассоциируется со справедливостью. Биография Сулеймана Великолепного известна достаточно хорошо. Он родился в 1494 г. Отцом его был султан Селим I.

Сулейман смолоду участвовал в различных походах османской армии, поэтому приобрел серьезный военный опыт. Он взошел на престол империи в 1520 году. Биография Сулеймана Великолепного насыщена и богата интересными событиями. Он задался целью расширить пределы страны и начал готовиться к войнам. Кроме этого, он провел много важных реформ в государстве, которое в годы его правления достигло пика своего могущества.

Войны

Биография Сулеймана Великолепного изобилует военными походами. Первую войну молодой правитель объявил Венгрии. Огромная армия в 1521 году подошла к берегам Дуная и взяла Белград. После этого был завоеван средиземноморский остров Родос. Его осада началась в 1522 году. На берег были высажены войска, а флот блокировал клочок земли с моря. Несмотря на упорное сопротивление, рыцари-иоанниты были вынуждены сдаться, исчерпав запасы продовольствия. Немало этому способствовал дипломатический дар Сулеймана, согласившегося дать побежденным возможность покинуть остров.

В 1526 году началось второе вторжение османов в Венгрию. Их армия насчитывала более 80 тысяч человек и имела около 300 орудий. Венгры смогли собрать 30-тысячное войско и 80 пушек. Командовал ими король Лайош II. Предусмотрительный правитель османов договорился с поляками о нейтралитете, чтобы польские войска не смогли помочь венграм.

Биография Сулеймана Великолепного говорит о том, что он был талантливым политиком. Близ городка Мохач произошло генеральное сражение. Венгры с союзниками, несмотря на героическое сопротивление, были разгромлены, а король Лайош, убегая с поля боя,

Спустя три года турецкий правитель начал масштабную войну против австрийских Габсбургов. Его армия подошла к Вене и осадила город. Гарнизон стойко выдержал все атаки и бомбардировку из тяжелых орудий. Осажденным помогло то, что в городе хранились значительные продовольственные запасы, а также размещались большие склады с боеприпасами. Генеральный штурм закончился провалом, и турки вынуждены были отойти за Дунай. Бранная Великолепного включает в себя ещё три войны с австрийцами.

Результатом стал раздел Венгрии и обложение данью австрийцев, а также значительное увеличение османского влияния на политику государств Европы. Кроме вел активные военные действия против Персии. В его флот одержал множество побед на Средиземном море.

Сулейман Великолепный: биография, семья

У султана, как это принято на Востоке, было много наложниц, но особого внимания заслуживает славянская рабыня Роксолана (Хюррем в турецком варианте). Она была любимицей Сулеймана, а впоследствии он даже взял её в жены, что было нонсенсом для того времени. Хюррем имела большое влияние на султана, а их отношения отличались живостью и романтичностью настолько, что они писали друг другу стихи. Роксолана родила Сулейману шестерых детей, один из которых умер в детстве. У султана был еще сын Мустафа от другой наложницы - черкешенки Медихевран, который был старше детей Хюррем и должен был унаследовать престол, однако потом был казнен по приказу самого Сулеймана. Многие считают, что причиной этого стали интриги Хюррем, так как смерть Мустафы была ей очень выгодна. В результате случившегося турецкий престол унаследовал её сын Селим.

Весной 1537 года правитель Османской империи султан Сулейман перешёл к активным боевым действиям против европейских государств . Это вынудило нейтральную до сей поры Венецию отказаться от уклончивой тактики и вступить в войну. Основной удар принял на себя остров Корфу, чьи крепости героически оборонялись от турков. Имперский адмирал Андреа Дориа тоже не сидел сложа руки.

Албания - Адриатика, май - июль 1537 года

17 мая 1537 года султан Сулейман вышел из Константинополя во главе своего войска, насчитывавшего, по сообщениям современников, 200 тысяч человек. Двигалось войско на Авлону (современный албанский город Влёра, или Валона) и Девлину через Фракию и Македонию. Помимо взятия императора Карла в «два огня» , то есть удара по Южной Италии, султан планировал подавить мятежи в албанских санджаках.

Южная Адриатика: Апулия, Албания, Архипелаг

Чуть раньше в поход вышли и турецкие корабли. Основа османского флота была отстроена заново после тунисского погрома 1535-1536 годов. 13 мая 1537 года в море вышла часть флота под началом Лютфи-паши, свояка султана, а 15 мая - оставшиеся военные корабли, а также суда с продовольствием и припасами под началом капудан-паши (адмирала) Хайреддина, прозванного европейцами Барбароссой. Флоты соединились у Галлиполи и пошли вдоль греческого берега на Авлону.

Гуаццо приводит следующие сведения об османском флоте:

• 220 малых галер (sottile; буквально «малых», но по смыслу «обычных» - прим. авт.) величиной с бастарду (неправильную, по смыслу «укрупнённую» - прим. авт.);
• 20 галеасов (здесь: «больших галер» - прим. авт.);
• 70 мелких кораблей;
• 3 большие галеры, везущие по 80 лошадей каждая;
• 43 нефа и галеона, груженые боеприпасами и продовольствием;
• многие галиоты и фусты;
• 40 корсарских фуст;
• 30 галер с Родоса и Александрии «с великим числом орудий, превышающим 3 тысячи» (возможно, преувеличение, или же к орудиям причислены и тяжёлые гаковницы, «бородатые пушки» - прим. авт.).

На кораблях размещалось 25 тысяч пехоты, в их числе 4 тысячи стрелков «гвардии» (возможно, имеются в виду янычары), 1 тысяча стрелков обычных, 1 тысяча воинов из личных отрядов наместников и 1 тысяча в личном отряде Лютфи-паши. Командовал флотом и сухопутным корпусом Лютфи-паша, а Хайреддин «после него первый» . Османский историк XVII века Халифе насчитывал во всём флоте 135 галер и до 150 прочих судов и 30 тысяч моряков на них. Можно встретить и другие подсчёты: 150 галер - у Лютфи-паши, 100 галер и транспорты - у Хайреддина.

26 мая султан проследовал через Адрианополь (ныне турецкий город Эдирне), 7 июня - Филипополис (болгарский Пловдив), 27 июня переправился через реку Вардар, 1 июля миновал город Струга (современная Македония) на берегу Охридского озера, 7 июля - Ильбесан (позже Эльбасан, Албания). 11 июля султану доложили, что флот «после 36 дней пути от Галлиполи» стоит в Авлоне. 60 галер из состава флота были заняты исключительно обеспечением прохождения караванов судов с продовольствием для армии.

Венецианские кулеврины калибром 60 и 50 фунтов. По каналу ствола 16,7 см и 16,1 см, калибр в немецкой мере примерно 32-36 и 28-30 фунтов. Marion

12 июля султанский поезд переправился через реку Авос (греческий вариант названия реки; староитальянское название - Авекуза, или Авьюза; современное албанское название - Вьозе). Наконец, 13 июля 1537 года султан разбил лагерь на высотах близ Авлонского залива. Великий визирь Аяс-паша и визирь Мустафа-паша отправились «усмирять» албанцев в областях южнее Авлоны, в долине реки Авос (венецианцы называли эту область Кимера (Chimera). К концу июля - началу августа ценой 8 тысяч убитых (Гуаццо эту цифру не обосновывал, подчёркивая героизм албанцев, ведших малую войну; он утверждал, что 25 июля албанцы даже совершили нападение на султанский шатёр) волнения были подавлены, и оба санджака окончательно вошли в состав султаната.

Апулия, лето 1537 года

Хронология дальнейших событий, происходивших в Адриатике и Южной Италии до начала августа 1537 года, подаётся в различных изложениях, в которых не всегда ясна даже последовательность отдельных фактов. Например, хронология Гуаццо, использованная в истории Хаммера и во многих компиляциях, «тесновата» для того количества событий, которые в неё уложены. Здесь за основу изложения взята хронология Гильельмотти, основанная на документах XVI века. Обе эти хронологии «сходятся» к бою 22-23 июля.

60-фунтовая бронзовая венецианская пушка (калибр 18 см примерно соответствует 36-40 фунтам французской или немецкой меры). Подобные орудия были главной ударной силой галерных флотов Средиземноморья. Снимок Марко Морина из статьи: Morin M. Morphology and Constructive Techniques of Venetian Artilleries in the 16th and 17th Centuries: some notes // Ships & Guns: The sea ordnance in Venice and Europe between the 15th and the 17th centuries. Venezia, 2011. P. 1-11

Передовые отряды османского флота должны были показаться в Адриатике уже в последней декаде июня - через «тридцать шесть дней пути» с середины мая. Операция в Апулии началась ещё до прибытия сюда султана. Довольно скоро выяснилось, что Бриндизи ворот не откроет, а оба главных порта Апулии - Бриндизи и Отранто - хорошо укреплены. Османские войска высадились на прибрежную дорогу, неподалёку от замка Кастро, принадлежавшего «кавалеру Меркурино Гаттинара» . Туркам помогал проводник - представитель «партии изгнанников» Трои́ло Пиньятелли. При его содействии 8 июля 1537 года османам удалось уговорить гарнизон Бриндизи сдаться на условиях сохранения жизни и имущества. Впрочем, это обещание было тут же нарушено: всех сдавшихся перебили. Подобная участь постигла замок Угенто и другие крепости. Османы укреплялись в захваченных цитаделях, грабили и разоряли область: «вновь (после 1480 года - прим. авт.) османские стяги взвиваются над башнями Италии» .

Помощь христианских владык запаздывала. Лишь после высадки османского войска вице-король Неаполя собрал пехоту и конницу для отправки в Апулию, Мальтийский орден подготовил экспедиционный отряд, папа римский выделил солдат и моряков, а имперский адмирал Дориа привёл свой флот в Мессину.

Адриатика, лето 1537 года. Адмирал Дориа

В Мессине к флоту Андреа Дориа присоединились папская эскадра в 6 галер капитана Джентиле Виргинио Орсини с отрядом римских добровольцев, неаполитанская вице-королевская эскадра в 7 галер и 3 галеры с Сицилии. Таким образом, вместе с 22 галерами самого Дориа собрался флот в 38 кораблей - «достаточно, чтобы османов тревожить, недостаточно, чтобы им помешать» . Флот вышел в Адриатику - по сведениям Гуаццо, это произошло 18-19 июля - и развернул действия на османских коммуникациях.

Адмирал Андреа Дориа

Важнейшим успехом Дориа на этом этапе стал захват без боя и уничтожение каравана из 14 скираццо. Это произошло 13 июля на пути от южной оконечности Корфу к мысу Отранто. Гуаццо приводит иные сведения: караван был захвачен 20 июля, и состоял он из 10 кораблей: 3 нефов и 7 скираццо - грузовых судов водоизмещением до 250 т, оснащённых прямыми парусами.

Утром 18 июля в проливе Корфу были замечены две османские галеры и галиот. Галеры Дориа пошли на сближение. Турецкие корабли обратились в бегство и после преследования выбросились на кимерийский берег.

Как выяснилось позже, эти суда принадлежали миссии султанского посланника Юнис-бея (Янис-бея), направлявшейся к адмиралу Песаро на Корфу. Миссия везла требования наказать виновного и прислать 30 тысяч дукатов компенсации за такое происшествие. Далматинец Симеоне Насси, командующий галерой под флагом Зары (ныне хорватский город Задар), потопил «выстрелом из орудия» небольшое османское судно с продовольствием, шедшее в Авлону. Мотивировал он это тем, что судно не остановилось по требованию Насси, то есть не спустило парусов. У Гуаццо это событие не датировано. После того, как миссия экстренно высадилась на берег, на неё напали албанцы. Большинство османов было перебито, а знатнейших захватили в плен. Песаро выслал своего представителя, чтобы выкупить Юнис-бея. Албанцы, считавшие венецианцев своими друзьями, отдали им посланника безвозмездно. Тогда-то, видимо, и выяснилась цена потопленной ранее фусты.

Венецианские бронзовые петриеры (petriera - камнестрел; то же, что нем. Steinbüchse) с пороховницами-вкладнями. Масштабная линейка 2 метра. Устанавливались на корабли всех видов. Marion

Между 18 и 22 июля 1537 года флот Дориа усилился отрядом из 4 галер с Мальты под началом Лионе Строцци. Он принёс с собой сведения о том, что через пролив Корфу будет идти отряд галер, везущий в Авлону спешенный отряд султанской конной гвардии. У островов Мерлиере - ныне это острова Диапонтиа: Эрикуса, Элафуза, Марате (Матраки), Мультаче - была устроена засада. Вечером 22 июля показались 12 османских галер. Хаммер уточнял, что шли они под началом Али-Челеби, галлиполийского киаи. Флот Дориа, пользуясь полнолунием, пошёл на сближение и завязал бой. Гуаццо уточняет, что произошло это не далее шести миль от Паксоса. В ночном бою, длившемся два часа до рассвета, обе стороны понесли большие потери в людях, но ни один корабль не был потоплен.

На рассвете оказалось, что «море покрыто телами и обломками» , корабли перемешаны, а это затрудняло действия артиллерии. Ожесточённая схватка продолжилась с использованием ручного огнестрельного и холодного оружия. Как пишут в историях-апологиях Дориа, «сам адмирал руководил боем на мостике флагманской галеры под имперским знаменем, в карминовом гамбезоне поверх панциря, с мечом и щитом-ронделем в руках» . Однако решающую роль, по выводам Гильельмотти, сыграл артиллерийский огонь галер Ордена (de Religion). Они несли в середине корпуса тяжёлое вооружение (две полупушки, то есть 25 фунтов) и были способны вести действенный огонь с бортов. Свой вклад сделали и папские галеры, несшие многочисленную среднекалиберную артиллерию: по две четверть-пушки, то есть 12 фунтов, и по четыре эсмериля на каждый борт.

После того, как была потоплена одна османская галера, все прочие спустили флаги. Дневной бой продлился «более часа» . В итоге 1 галера турецкого флота потоплена, 11 захвачены, но с собой Дориа увёл лишь более целые. Османы потеряли убитыми 2 500 человек, 800 - пленными и лишились 60 орудий. Потери флота Дориа составили «300 убитыми, 1200 ранеными» , его корабли были сильно повреждены. На самом же деле, бой вовсе не был односторонним, и донесения Дориа о потерях занижены. По замечанию Гильельмотти, «12 галер были на волосок от того, чтобы одолеть 42» , особенно, если бы к османам подоспела помощь в 4-5 кораблей, или если бы европейцам не удалось организовать сильный бортовой огонь.

Венецианские 12-фунтовый аспид (короткая кулеврина), 12-фунтовая пушка (аналог четверть-пушки в других итальянских системах), 9-фунтовая пушка. Масштабная линейка 2 метра. Marion

К этому моменту уже было известно, что Хайреддин «с сотней галер» ищет флот Дориа. Учитывая, что на кораблях полно повреждений, а среди экипажей много убитых и раненых, Дориа ушёл в Мессину. Здесь ему была подготовлена триумфальная встреча, а папа Павел наказал выпустить памятную медаль «Дельфин побеждает Крокодила».

Апулия, конец июля 1537 года

К началу августа стало ясно, что большая война турецкого султана и французского короля против императора не состоится. Вместо согласованного с Сулейманом мощного наступления в Пьемонте король Франциск весной и летом 1537 года увлёкся отвоеванием Артуа на севере Франции. Для этого он даже снял свои войска с североитальянского направления. В конце июля 1537 года король и император и вовсе заключили перемирие, завершившее, собственно, эту войну Валуа и Габсбургов.

Ещё 23 июля Сулейман приказал выслать в Апулию румилийский корпус - те самые «8-10 тысяч конницы, много пехоты и орудия» . Но это скорее была попытка отыграться за фактическую неудачу итальянской операции: легкоконные акинджи были более пригодны разорять страну и захватывать невольников. «За месяц» , то есть к началу августа, они взяли в плен до 10 тысяч человек.

Адриатика, лето 1537 года. Инциденты

Примерно в конце июля султан решил начать войну против Венеции. Два последних инцидента в Адриатике, якобы «переполнивших чашу султанского терпения» , были лишь формальностью. Уже сама непомерность компенсации за более раннее происшествие с капитаном Насси говорила о том, что султан держал в уме возможность войны против Венеции. Синьория же «попадала в вилку»: «не платить и не каяться» - плохо, официально «признать вину» - ничуть не лучше, ведь это откроет путь новым требованиям, «несовместимым с честью Венеции» .

Остров Корфу

Притом вполне вероятно, что первый инцидент был случайностью. Узнав, что флот Хайреддина, сопровождавший конвой судов с продовольствием, вышел с Занты в направлении Валоны и должен пройти мимо Корфу, адмирал Песаро решил увести свой флот в Залив на соединение с адмиралом Веттури. Однако сильный ветер снёс корабли Песаро к берегам Апулии. К ночи судно Александра Контарини, шедшее в передовом отряде из 15 кораблей, наткнулось на османскую галеру. Вообще она предназначалась лично для султана, но на этот раз была включена в поиски флота Дориа. Зная, что галера Контарини венецианская, османское судно, не отвечая на вопрос «чей корабль?», попыталось обойти венецианца с наветренной стороны, а затем выстрелило из «нескольких больших орудий» . Контарини вступил в бой, захватил османский корабль и перебил 200-300 османских солдат. Дальнейшее продвижение флота Песаро остановили заградившие ему путь 80 османских галер - как выяснилось, они были вызваны сигналами с апулийского берега. Протиснуться мимо них на север не представлялось возможным, ввязываться в бой было запрещено, поэтому Песаро решил вернуться на Корфу. Пять его галер отстали от флота, и османы захватили четыре из них. Позже, начав военные действия против Венеции, турки казнили капитанов захваченных кораблей.

Второй же инцидент оказался обычной провокацией. Адмирал Дориа - очевидно, ещё перед уходом из Адриатики - устроил так, что в руки османов попало письмо, написанное его рукой и адресованное венецианскому адмиралу Песаро. В этом послании Дориа в духе якобы имевшего место военного сотрудничества сообщал Песаро, что наступило самое подходящее время для нападения на разъединённый османский флот. Что поделать, имперская сторона также была заинтересована в войне султана с Венецией.

Осада Корфу, август - сентябрь 1537 года

Итак, третья война Валуа и Габсбургов с участием султана формально пока не была завершена. Султан начал войну против Венеции.

Первый удар предназначался Корфу. После потери Венецией Модона и Корона в 1499 году остров с портом и крепостью являлся главной военной и торговой венецианской базой в Южной Адриатике. Более того, расположение Корфу вблизи берегов Неаполитанского королевства определяло его стратегическую важность и для империи Карла Габсбурга.

Порт и крепость Корфу в 1480‑х годах

5-6 августа 1537 года флот Лютфи-паши вернулся в Авлону. 14 августа султан распорядился готовиться к высадке на Корфу. На следующий день в Авлону пришёл флот Хайреддина, а 18 августа он покинул порт. На корабли погрузился корпус Лютфи-паши - 25 тысяч человек при 30 орудиях. Султан со своей штаб-квартирой выдвинулся из Авлоны на юг сухим путём. 25 августа войска высадились на Корфу и «немедленно» разорили Потамо. 29 августа высадились ещё 25 тысяч солдат великого визиря Аяс-паши и румилийского бейлербея Мустафы-паши. В состав вновь прибывшего контингента входили корпуса янычар и легкоконников-акинджи. Лёгкая конница «три дня и три ночи» разоряла остров. По рассказу Халифе, войска на Корфу переправлялись по наплавному мосту, выстроенному в узком месте пролива, где его ширина достигала полумили (750 м).

Крепость Корфу имела сильные укрепления, включавшие три бастиона (или, возможно, ронделя) и хорошую артиллерию. Защитники крепости забаррикадировали улицы и проходы Корфу и выкатили орудия на валы. Гарнизон насчитывал 2 тысячи итальянцев и «примерно столько же» местных солдат под началом Бабоне ди Нальбы. Кроме того, гарнизон пополнили команды венецианских кораблей, отрезанных на Корфу. Продовольствия и припасов имелось «предостаточно» , и защитники были крепки духом.

1 сентября 1537 года османы установили в миле (примерно 1,5 км) от города, на скале Малипьеро, 50-фунтовое орудие, которое в следующие три дня совершило 19 выстрелов, но попало в цель лишь 5 раз, а в 14 случаях дало перелёты. 2 сентября на материке за проливом выросли шатры султанской штаб-квартиры. Сам султан решил не участвовать в осаде и вернулся в Константинополь. Осаждающие направили в крепость требование сдаться, обещая сохранить её защитникам жизнь и имущество. Гарантией должно было послужить то, что султан казнил нарушителей таких же обещаний в Апулии, а пленных отослал назад. Губернатор Корфу не дал ответа.

К этому времени османские позиции были размещены у дворца Брами, в деревне Потамо, на скале Малипьеро. Остров подвергался грабежу и разорению, а те, кто не успел скрыться под защиту крепостей, были захвачены в рабство. С другой стороны, османам тоже приходилось не сладко. В начале месяца разразились осенние бури и пошли проливные дожди, сила которых в том году поразила даже местных жителей. Эта исключительная непогода препятствовала осадным работам. Кроме того, среди осаждающих вспыхнули дизентерия и малярия.

Сила и точность огня крепости Корфу производили сильное впечатление. Особенно эффективно действовали два орудия, огнём которых командовал Алессандро Трон. Одно из них имело калибр в 100 фунтов, а другое - в 50. Они повредили две галеры, которые были вынуждены выброситься на отмель.

Замок Сан-Ангело, расположенный на другом конце острова, близ мыса Отранто, был «едва ли не сильнее крепости Корфу» и тоже не давался в руки османам - турки четырежды безуспешно его штурмовали.

Старый план замка Сан-Ангело (Ангелокастро)

Султан, устранившийся от ведения блокады лишь номинально, постановил снять осаду. Халифе говорит о яростной 43-дневной осаде «замка со всех сторон окружённого морем» и о султанском милосердии. После того, как ядро из крепости убило сразу четырёх солдат, Сулейман якобы воскликнул, что тысяча таких крепостей не ценнее жизни одного мусульманина. 7 сентября началась погрузка на суда, и уже 15 сентября 1537 года османы окончательно покинули остров. Крепость Корфу так и не покорилась туркам на протяжении всей их борьбы за Средиземное море.

В Венеции возможность «не оказаться начисто уничтоженными ощущалась как победа» : служились благодарственные молебны, проходили праздничные шествия, нищие получили щедрую милостыню. Османы же - ради «сохранения лица» - осаду Корфу считали неким полу-успехом. Командующие и знать получили наградные одежды, капитаны кораблей и судов - ценные подарки, конники - по две монеты, пешие - по одной.

Блокада острова продолжалась. Около 20 сентября султан отправился в обратный путь в Константинополь: через Перполь, Корчу, Преспу (26 сентября), Монастир (28 сентября), Флорину, Салоники (7 октября, здесь особым указом были подтверждены древние вольности еврейского сообщества), Адрианополь (25 октября) и торжественно прибыл в столицу 1 ноября 1537 года. Султан был вынужден, как говорят старые истории, «удовлетвориться сожжением Бутринти вместо захвата Отранто и овладением Паксосом вместо Корфу» .

Крепость Ангелокастро (Сан-Ангело) в наши дни

На деле, однако, завоевания султана в 1537 году оказались куда значительнее.

Поход эскадры Сен-Бланкара, август - сентябрь 1537 года

Ещё в начале лета, не позднее 27 июня 1537 года, французский король решил послать на соединение с султанским флотом в Адриатике эскадру под началом барона Сен-Бланкара, генерала над галерами. Эта должность фактически означала командующего королевским Средиземноморским флотом. Под своё командование барон собрал 13 галер, 1 фусту, 1 бригантину, 1 фаргату - лёгкий парусный корабль, название которого впоследствии получил класс боевых кораблей. На корабли были погружены 500 ядер и 50 бочек пороха, 200 аркебуз, 200 арбалетов, 500 пик и 100 алебард для вооружения десантного отряда в 530 человек. Военное значение экспедиции ничтожно, поскольку король надеялся сократить до минимума военное присутствие на султанской стороне и при этом не слишком оскорбить других христианнейших монархов. Но тем не менее, экспедиция имела всё же военный характер и должна была умиротворить султана, выполняя хотя бы букву соглашения между Сулейманом и Франциском.

Венецианские пушки калибром 100 и 90 фунтов. По каналу ствола 19,5 см и 18,9 см, калибр в немецкой мере примерно 50-55 и 46-52 фунтов. Marion. На заглавной фотографии показан вид на крепость Корфу. «Старые» укрепления были перестроены в 1550‑х годах

15 августа, когда о венецианской войне ещё не было известно, эскадра Сен-Бланкара вышла из Марселя и, обходя далеко с юга Апеннинский полуостров, 6 сентября пришла к Кефалонии. 10 сентября близ Превезы султан торжественно встретил французских союзников на флагманском корабле во главе сотни галер. Флоты обменялись артиллерийскими салютами. Сен-Бланкару пришлось отклонить любезное предложение султана поучаствовать в военных действиях против Венеции, объясняя это тем, что в настоящий момент его суверен с Венецией не воюет. 14 сентября эскадра Сен-Бланкара совместно с флотом Хайреддина в 50 вымпелов отправилась на юг вдоль побережья Эпира. Французы и турки шли вместе до Патраса, откуда вновь Сен-Бланкар вышел лишь 28 сентября.

В октябре 1537 года в Ионическом море ненадолго появился флот Андреа Дориа, отремонтированный и пополненный в Мессине до сотни судов благодаря прибытию испанских галер и других кораблей. Дориа надеялся захватить посла французского короля Антонио Ринкона. Полагали, что он плыл с эскадрой Сен-Бланкара на смену знаменитому де ля Форе, творцу договора 1536 года. Однако после нескольких дней безрезультатных поисков объединённый флот был распущен и вернулся на зиму в свои порты.

Литература:

1. Ágoston, G. Firearms and military adaptation: the Ottomans and the European military revolution, 1450-1800 // J. World Hist. 2014. V. 25. P. 85-124.
2. Bánlaky J. A magyar nemzet hadtörténelme [Военная история венгерского народа]. В 24 т. 1929-1942. T. 13. mek.oszk.hu
3. Engel, J. C. Fortsetzung der Algemeinen Welthistorie. Th. 49, Bd. 4, Abt. 2. Halle, 1804.
4. Górski, K. Historya artyleryi polskiej. Warszawa, 1902.
5. Grillon, P. La croisière de Saint-Blancard, 1537-1538 // Revue d"histoire moderne et contemporaine. 1968. T. 15. P. 624-661.
6. Guazzo, M. Historie di tvtte le cose degne di memoria… Venetia, 1544.
7. Guglielmotti, A. La guerra dei pirati e la marina pontificia dal 1500 al 1560. V. 1. Firenze, 1876.
8. Guilmartin, J. F. The weapons of sixteenth century warfare at sea // Gunpowder and galleys: changing technology and Mediterranean warfare at sea in the sixteenth century. Rev. ed. United States Naval Institute, 2003.
9. Hammer-Purgstall, J. von. Geschichte des Osmanischen Reiches… 2te Aufl. Bd. 2. Pesth, 1840.
10. Jenkins, H. D. Ibrahim Pasha: Grand Vizir of Suleiman the Magnificent.New York: Columbia University ; London: P. S. King & Son, 1911.
11. Káldy-Nagy, Gy. Suleimans Angriff auf Europa // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. 1974. Vol. 28. P. 163-212.
12. Kolankowski, L. Zygmunt August, wielki książę Litwy do roku 1548. Lwów, 1913.
13. Marczak, M. Hetman Jan Tarnowski. Tarnobrzeg, 1926.
14. Martens, C. von. Allgemeine Geschichte der Türken-Kriege in Europa, von 1356 bis 1812. 1er Band, von 1356 bis 1670. Stuttgart, 1829.
15. Morin, M. Morphology and constructive techniques of Venetian artilleries in the 16th and 17th centuries: some notes // Ships & Guns. The sea ordnance in Venice and Europe between the 15th and the 17th centuries / ed. by C. Beltrame, R.G. Ridella. Venezia, 2011. P. 1-11.
16. Nadilo, B. Klis - vrata Dalmacije // Građevinar. 2001. Vol. 53, № 9. P. 605-611.
17. Povijest Klisa [Эл. ресурс] / klis.com.hr .
18. The history of the maritime wars of the Turks. Translated from the Turkish of Haji Khalifeh by James Mitchell. Chapters I. to IV. London, 1831.
19. Thúry, J. Török történetírók. II. kötet. (1521-1566). Budapest, 1896.
20. Vrandečić, J. Kružićev Klis – uskočki Siget na Jadranu // Hrvatska revija. 2015. № 2.
21. Winczura, Ł. Hetman hetmanów. Jan Amor Tarnowski (1488-1561). Kraków, 2005.

Когда султан Сулейман I в 1520 году в возрасте примерно 25 лет взошел на трон Османской империи, сторонние наблюдатели были убеждены, «что он лишь недолго сможет противостоять порокам и беспорядочному образу жизни». К войнам он был, по их мнению, «не склонен, предпочитая жить в сералях». Однако они ошиблись. Когда Сулейман через 46 лет умер у ворот одной венгерской крепости, он успел поучаствовать в 13 больших военных походах на трех континентах, а также в бесчисленном множестве более мелких экспедиций. В общей сложности десять лет он провел в полевых лагерях, возведя Османскую империю на вершину могущества. К моменту его смерти она простиралась от Алжира до границы с Ираном и от Египта почти до ворот Вены.

Высокопоставленные представители империи почитали его, как наместника Бога на Земле, утверждал один венецианский дипломат, приведя очень точное сравнение: его авторитет был настолько велик, что высокопоставленные подчиненные были согласны на то, чтобы «последний раб» по приказу Сулеймана «схватил и казнил самого главного сановника империи». Так что нет ничего удивительного в том, что турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что его образцом для подражания является именно Сулейман I, тем более что османский султан, носивший прозвище «Великолепный», олицетворяет собой власть и могущество ислама еще больше, чем критик религии и основатель Турецкой Республики Кемаль Ататюрк.

Один лишь уход Сулеймана из жизни дал немало поводов для совершенно фантастических домыслов. Султану был 71 год, и он возглавлял поход на Венгрию. Его войско осадило крепость Сигетвар (Szegetvar). Хотя он и страдал от подагры и не мог скакать на лошади, он был убежден, что должен умереть не иначе как в ходе военного похода. И он достиг своей цели.

Вероятнее всего, Сулейман умер ранним утром 6 сентября 1566 года, когда его войско готовилось к решающему штурму крепости, от дизентерии. Чтобы предотвратить восстание разочарованных воинов, врачи, лечившие султана, были убиты, чтобы информация о его смерти не была разглашена. Гонцы сообщили эту весть наследнику престола Селиму. И лишь когда тот установил в столице свой режим, войску было сообщено о смерти Сулеймана, и оно выплеснуло весь свой гнев на осажденную крепость.

Забальзамированное тело Сулеймана было доставлено в Стамбул, но его «сердце, печень, желудок и другие внутренние органы были помещены в золотой сосуд и захоронены на месте, где стоял шатер хана Сулеймана», писал османский летописец Эвлия Челеби (Evlia Celebi). На этом месте позднее были установлены мавзолей, а рядом с ним мечеть, дервишский монастырь и небольшая казарма. Несколько лет назад останки Сулеймана были обнаружены и выкопаны археологами. Одновременно было объявлено, что именно в этом месте, «вероятно», было захоронено сердце Сулеймана.

Контекст

Неизвестные факты об Османской империи

Milliyet 14.02.2016

Наследие османского колониализма

Milliyet 26.08.2014

Братоубийство в Османской империи

Bugün 23.01.2014
Таким образом, величайший из всех османских султанов и сейчас не дает покоя своим потомкам. Он был един во многих лицах. В более чем 2000 стихов он воспевал любовь в розовых садах и придворную элегантность. В то же время он приказал убить своего первого сына. Имея прозвище Kanuni (Законодатель), он управлял своей империей, одновременно разрушая ее финансовые устои своими войнами. Будучи калифом и повелевая такими городами как Мекка, Медина, Иерусалим и Дамаск, он хранил «тень Аллаха на Земле», но на протяжении долгих лет состоял в близких отношениях с русской рабыней Роксоланой, демонстрируя современникам удивительный пример «моногамной» любви, необычный даже для христиан.

Хотя эти отношения в будущем стали одной из излюбленных тем эротической литературы и беллетристики (теме секса в гаремах посвящено великое множество романов и опер), главный свой след в истории Сулейман оставил все же в роли военачальника. Причем это касается не только Европы. Хотя многие из его походов были обращены против христианских государств, самые значительные и дорогостоящие были направлены против мусульманских конкурентов, в первую очередь, против салафитов в Иране. Сулейман завоевал Тебриз и нынешний Ирак. Черное и восточная часть Средиземного моря стали, по сути, внутренними водоемами Османской империи, а в Алжире и Тунисе располагались ее морские базы. Лишь Вену в 1529 году, Мальту, Йемен и Эфиопию султану так и не удалось завоевать.

Однако из-за активных военных действий османы больше не были в состоянии финансировать свою огромную армию в таком же объеме, в каком это было возможно еще всего десятью годами ранее, во времена становления империи. Согласно некоторым подсчетам, содержание 200-тысячной армии — в том числе многочисленных отрядов военных рабов-янычаров — обходилось в две трети всего государственного бюджета в мирные времена. И как только военные походы перестали быть победоносными и способствовать обогащению империи, а превратились лишь в «игру мускулами», государственный бюджет стал нести опасные потери. К этому добавились огромные представительские расходы — не случайно же Сулейман имел прозвище «Великолепный». В эти времена в разных городах империи были построены роскошные мечети, над которыми работал его любимый архитектор Синан.

Благодаря полевой артиллерии, вооруженной новейшим по тем временам оружием, Османская империя в XVI веке стала прототипом «Пороховой империи» — государства, развитие общества которого было обусловлено, в первую очередь, необходимостью ведения военных действий. Во времена Сулеймана фраза «турки у ворот» стала непреходящим ужасом для европейцев. Страшилки о жестокости турок по отношению к мирному населению, помноженные на многочисленность их войска, стали притчей во языцех. Для Мартина Лютера и его современников властитель с «орлиным» носом и длинной бородой был сравним с Антихристом. В то же время французский король Франц I не побоялся вступить с Сулейманом в союз против Габсбургов, благодаря чему для турок открылась дорога в Европу.

Для нынешней эрдоганской Турции характерно полное отсутствие всякой критики в адрес османского властителя. Когда там в 2011 году на экраны вышел телесериал «Великолепный век», в котором султан представал в обществе сотен едва одетых наложниц, президент пришел в ярость и потребовал запретить показ сериала — впрочем, телевизионные рейтинги говорили, что этого делать не следовало бы. Чтобы снять напряжение, авторы сериала были вынуждены сделать пояснение, что напитки, которые султан на экране пил из золотых кубков, являются не чем иным как фруктовыми соками.

В 1566 году султан Сулейман I Великолепный отправился в очередной завоевательный поход. Османской империи снова противостояла непокорная династия Габсбургов, на этот раз в лице Максимилиана II - императора Священной римской империи, эрцгерцога Австрии, короля Чехии, Германии, Венгрии и Хорватии. Разгорелась Австро-турецкая война.

Австрийский поход Сулеймана

Весной 1566 года Сулейман выдвинулся из Стамбула во главе стотысячного войска.

Строго говоря, султан был уже староват для командования армией, к тому времени ему пошел восьмой десяток - правитель османов даже не мог ехать в седле, он передвигался в карете. Однако, невзирая на проблемы со здоровьем, султан все-таки отправился в поход, дабы на месте лично присматривать за действиями своего визиря Мехмед-паши Соколлу.

В августе 1566 года османская армия вышла к стенам венгерской крепости Сигетвар. Твердыню с небольшим гарнизоном из двух с половиной тысяч воинов оборонял Миклош Зриньи. Хорватский граф был родом из древнего славянского рода и не понаслышке знал о воинской чести, поэтому он потому не спасовал при виде превосходящего врага.

Сулейман Великолепный, Миклош Зриньи

Гарнизон крепости под предводительством Зриньи состоял из хорватских воинов, преданных своему военачальнику, и союзных венгерских частей.

Сигетвар перекрывал дорогу на Вену, крепость было не обойти, а потому турки стали лагерем, начав осаду. Сулейман раскинул свой султанский шатер на холме Симильхоф и лично наблюдал за ходом боевых действий.

Неизвестный художник. Осада Сигетвара

Осада крепости

Турки бомбили Сигетвар из трехсот артиллерийских орудий, постепенно превращая стены крепости и дома в пылающие руины. Через два дня непрерывных обстрелов от окраинных кварталов почти ничего не осталось. Миклош Зриньи поджег оставшиеся постройки и отступил в центральную часть Сигетвара.

У защитников не было шансов на победу - войско Габсбургов, по численности не уступающее османам, заняло позиции на подступах к Вене, и не собиралось помогать отбивать Сигетвар.

Ожесточенное сражение продлилось еще десять дней. Турки неумолимо теснили гарнизон крепости.

Хотя от первоначальной численности гарнизона Сигетвара осталось меньше трети, потери турок были значительно выше. Напрасно султан подсылал к стенам цитадели своих парламентеров, суливших Миклошу богатство и власть в обмен на повиновение. Смелый военачальник был непреклонен. До начала сентября турки по несколько раз в день штурмовали крепость, однако цитадель не сдавалась.

И. Крафт. Миклош Зриньи обороняет крепость Сигетвар

Гибель Сигетвара

Утром 7 сентября 1566 года османская армия провела последний и решительный штурм Сигетвара. Туркам стало ясно, что цитадель не взять, и они использовали практически все имеющиеся осадные средства. В ход пошла тяжелая артиллерия и зажигательные заряды - цитадель запылала.

Миклош Зриньи собрал оставшихся защитников (к тому времени их насчитывалось не более шести сотен), облачился в парадные шелковые одеяния, надел на шею вожделенный для османов золотой ключ от города и ринулся в последний бой.

О. Ивекович. Миклош Зриньи готовится к последней битве

Отряд так и не смог прорваться через полчища османов. Все защитники крепости полегли в бою.

Город, вернее оставшиеся от него руины, был взят турками, пополнив череду побед Сулеймана I Великолепного. Однако ирония судьбы заключалась в том, что великий предводитель османов отпраздновать триумф уже не мог. Старый султан скончался в ночь накануне генерального штурма, а хитрый визирь скрыл этот факт, дабы не расстраивать свои войска и не подрывать их моральный дух.

Сигетвар сдерживал превосходящие войска османов больше месяца, турки десятикратно заплатили за жизнь каждого защитника крепости. Османы потеряли время, людей, боеприпасы, а главное - своего султана, и вынуждены были отложить поход на Вену на следующий год.

Султан Сулейман

Османская империя и Персия

Сулейман постоянно вел войну на два фронта. Повернув свои сухопутные войска в Азию, тогда как его военно-морские силы все больше укрепляли свои позиции в Средиземном море, он лично провел в 1534-1535 годах три следовавших одна за другой кампании против Персии. Персия была традиционным наследственным врагом, не только в национальном, но и в религиозном смысле, поскольку турки были ортодоксальными суннитами, а персы - ортодоксальными шиитами. Но со времени победы…одержанной его отцом, султаном Селимом, над шахом Исмаилом, отношения между странами были относительно спокойными, хотя никакого мира между ними не было подписанои Сулейман продолжал вести себя угрожающе (В Иране своими персиязычными поддаными в тот период управляла династия Сефевидов , бывшая также как и османы, тюрками. Сефевиды происходили из иранского Азербайджана, из города Тебриза. Прим. Portalostranah.ru).


Когда шах Исмаил умер, его десятилетний сын и наследник, Тахмасп, также подвергся угрозам вторжения. Но минуло десять лет, прежде чем эта угроза была исполнена. Тем временем Тахмасп, воспользовавшись преимуществами отсутствия турок, с помощью подкупа поставил себе на службу губернатора Битлиса, расположенного в турецком пограничном районе, в то время как губернатор Багдада, обещавший хранить верность Сулейману, был убит и заменен сторонником шаха. Сулейман приказал казнить ряд персидских пленников, все еще содержавшихся и Галлиполи. Затем он выслал впереди себя великого визиря Ибрагима, чтобы подготовить почву для военных действий в Азии.


Ибрагим

Ибрагим - а эта кампания волею судеб должна была стать последней в его карьере, - преуспел в подготовке сдачи турецкой стороне нескольких пограничных крепостей персов. Затем, летом 1534 года, он вступил в Тебриз, из которого шах предпочел поскорее уйти, нежели ввязываться в оборонительное сражение за город, что столь опрометчиво сделал его отец. После четырех месяцев похода по засушливой и гористой местности войско султана соединилось с войском великого визиря под Тебризом, и в октябре их объединенные силы пошли в очень трудный поход на юг, к Багдаду, борясь с исключительно тяжелыми зимними условиями в гористых местностях.

В конце концов, в последних числах ноября 1534 года Сулейман осуществил свой гордый въезд в Священный город Багдад, освободив его в качестве вождя правоверных от шиитского господства персов. С населявшими город еретиками обошлись с подчеркнуто терпимостью, так же, как Ибрагим обошелся с жителями Тебриза, и как христианский император Карл V явно не смог обойтись мусульманами Туниса.



Сулейман произвел впечатление на своих ортодоксальных последователей, обнаружив останки великого суннитского имама Абу Ханифа, признанного юриста и богослова времен пророка, которые, как утверждалось, ортодоксальные персы уничтожили, но которые были опознаны благодаря выделению ими запаха мускуса. Новая могила для святого человека была немедленно оборудована, став с тех пор местом поклонения паломников. Вот здесь после освобождения Багдада от мусульманских еретиков имело место чудесное открытие мощей Эюба, соратника пророка, случившееся при захвате Константинополя у «неверных». (Абу Айюб аль-Ансари, бывший в ранние годы знаменосцем пророка Мухаммеда, уже в преклонном возрасте, и спустя годы после кончины Мухаммеда, погиб при безуспешной попытке штурма столицы Византии Константинополя арабами в 674 году. Арабы так и не смогли взять город и одержать победу над Византией, в отличие от османов спустя несколько столетий. Прим. Portalostranah.ru).


Весной 1535 года Сулейман покинул Багдад, следуя более легким чем раньше, путем в Тебриз, где он пробыл несколько месяцев утверждая власть и престиж османов, но разграбив город перед как уехать. Ибо он сознавал, что, пребывая на столь большом расстоянии от своей столицы, он не имел надежды на то, что сможет контролировать этот город. И действительно, на долгом пути домой отряды персов неоднократно и небезуспешно нападали на его арьергард, прежде чем он добрался до Стамбула и триумфально въехал в город уже в январе 1536 года.

Казнь Ибрагим Паши

Эта первая кампания в Персии ознаменовала собой падение Ибрагима, который служил султану в качестве великого визиря протяжении тринадцати лет и который теперь был командующим действующих армий. За эти годы Ибрагим не мог не приобрести врагов среди тех, кто ненавидел его за быстрое вхождение во власти за чрезмерное влияние и вытекающее из этих обстоятельств феноменальное богатство. Существовали также те, кто ненавидел за его христианские пристрастия и неуважение к чувствам мусульман.

В Персии он, очевидно, превысил свои полномочия. По захвата Тебриза у персов перед прибытием Сулеймана он позволил присвоить себе титул султана, добавив его к титулу сераскера, главнокомандующего. Ему нравилось, когда к нему обращались как к султану Ибрагиму.




В этих краях подобное обращение было достаточно привычным стилем, обычно применимым в обращении к малозначительным племенным вождям курдов. Но сам султан османов вряд ли стал бы рассматривать это подобным образом, если бы такая форма обращения к Ибрагиму была преподнесена Сулейману как акт проявления непочтительности к нему.



Случилось так, что Ибрагима во время этой кампании сопровождал его старинный личный враг, Искандер Челеби, дефтердар, или главный казначей, который возражал против использования Ибрагимом данного титула и пытался убедить его отказаться от него.

Результатом стала ссора между двумя мужами, превратившаяся в войну не на жизнь, а на смерть. Она закончилась унижением Искандера, обвиненного в интригах против султана и злоупотреблением общественными деньгами, и его смертью на виселице. Перед смертью Искандер попросил дать ему перо и бумагу и в написанном обвинил самого Ибрагима в заговоре против своего господина.

Поскольку это было его предсмертное слово, то, согласно священному писанию мусульман, султан поверил в виновность Ибрагима. Его убежденность в этом была подкреплена, согласно турецким хроникам, сновидением, в котором султану явился мертвец с нимбом вокруг головы и попытался удушить его.

Несомненное воздействие на мнение султана оказывалось также в его собственном гареме его новой и амбициозной наложницей русско-украинского происхождении, известной под именем Роксоланы. Она испытывала ревность к близким отношениям между Ибрагимом и султаном и к влиянию визиря, которым ей самой хотелось бы обладать.

В любом случае Сулейман решил действовать скрытно и быстро.

Однажды вечером по возвращении весной 1536 года Ибрагим-паша был приглашен поужинать с султаном в его апартаментах в Большом Серале и остаться после ужина, согласно его привычке, ночевать. На следующее утро его труп был обнаружен у ворот Сераля со следами насильственной смерти, показывавшими, что он был задушен. Когда это происходило, он, очевидно, отчаянно боролся за жизнь. Лошадь под черной попоной увезла тело прочь, и оно было сразу же захоронено в монастыре дервишей в Галате, без какого-либо камня, отмечавшего могилу.

Огромное богатство, как было принято в случае смерти великого визиря, было конфисковано и отошло к короне. Так сбылись предчувствия, которые Ибрагим когда-то высказал в начале своей карьеры, умоляя Сулеймана не возносить его слишком высоко, предполагая, что это обусловит его падение.

Новая кампания в Венгрии

Должно было пройти более десяти лет, прежде чем султан решился во второй раз подвергнуть себя тяготам второй военной Кампании против Персии. Причиной перерыва послужили события в Венгрии, еще раз привлекшие его внимание к Западу. В 1540 году неожиданно скончался Ян Запольяи, бывший совместно с Фердинандом королем Венгрии с момента заключения между ними недавнего секретного договора о разделе территории.


Янош Запольяи

Договор предусматривал, что в случае, если Запольяи умрет бездетным, его часть страны должна будет отойти к Габсбургам. В этот момент он не был женат, следовательно, не имел детей. Но до этого, вскоре после подписания договора, вероятно, по подсказке лукавого советника, монаха Мартинуцци, который был ярым венгерским националистом и противником Габсбургов, он женился на Изабелле, дочери короля Польши. На своем смертном одре в Буде он получил известие о рождении сына, который в его предсмертном завещании наряду с повелением обратиться за поддержкой к султану провозглашался королем Венгрии по имени Стефан (стал известен как Иоанн II (Янош II) Запольяи. Прим. Portalostranah.ru)

Фердинанд

Немедленной реакцией на это со стороны Фердинанда было идти в поход на Буду с теми средствами и войсками, которые он смог мобилизовать. Как король Венгрии он теперь претендовал на Буду как на свою законную столицу. Однако его войск оказалось недостаточно, чтобы осадить город, и он отступил, оставив гарнизон в Пеште, а также удерживая за собой несколько других небольшие городов. В ответ на это Мартинуцци и его группировка противники Габсбургов - обратились от имени короля-инфанта к Сулейману, который, будучи в гневе по поводу тайного договора заметил: «Эти два короля недостойны носить короны; они не заслуживают доверия». Султан принял венгерских послов с почетом. Они попросили его поддержки в пользу короля Стефана. Сулейман гарантировал признание в принципе в обмен на уплату ежегодной дани.


Изабелла

Но сначала он пожелал быть уверенным в том, что Изабелла действительно родила сына, и направил к ней высокопоставленного чиновника, чтобы тот подтвердил его существование. Она приняла турка с инфантом на руках. Затем Изабелла грациозно обнажила грудь и покормила младенца в его присутствии. Турок пал на колени и поцеловал ноги новорожденного, как сына короля Иоанна…



Осада Будды

Летом 1541 года (султан) вошел в Буду, которую вновь атаковали войска Фердинанда, энергичную и успешную оборону против которых возглавил Мартинуцци, надев латы поверх свои церковных одеяний. Здесь после переправы через Дунай, чтобы занять Пешт и тем самым обратить в бегство нестойких солдат своего противника, султан принял Мартинуцци с его националистическими сторонниками.



Затем, сославшись на то, что мусульманский закон якобы не позволяет ему лично принять Изабеллу, он послал за ребенком, которого принесли в его шатер в золотой колыбели и сопровождении трех нянек и главных советников королевы. Внимательно рассмотрев ребенка, Сулейман приказал своему сыну Баязиду взять его на руки и поцеловать. После этого ребенка отослали обратно к матери.

Позже ее заверили, что ее сын, которому теперь дали имена его предков, Иоанн Сигизмунд, должен будет править Венгрией по достижении надлежащего возраста. Но в данный момент ему предложили удалиться вместе с ним в Липпу, в Трансильванию.


Теоретически юный король должен был иметь статус данника в качестве вассала султана. Но на практике скоро появились все признаки постоянной турецкой оккупации страны. Буда и прилегающая к ней территория были преобразованы в турецкую провинцию под началом паши, с администрацией, целиком состоящей из турок, а церкви начали переделываться в мечети.

Это беспокоило австрийцев, у которых вновь появились опасения относительно безопасности Вены.
Фердинанд вновь приступил к боевым действиям в попытке отвоевать Пешт. Но предпринятая им осада потерпела неудачу, и его войска разбежались. Затем Сулейман весной 1543 года еще раз совершил поход в Венгрию. Захватив после непродолжительной осады Гран и превратив кафедральный собор города в мечеть, он приписал его к турецкому пашалыку Буды и укрепил его в качении своего северо-западного аванпоста в Европе. После этого его армии приступили с помощью серии осад и полевых сражений к отвоеванию у австрийцев нескольких важных опорных пунктов.

Турки также захватили под турецкое господство участок территории настолько обширный, что султан смог разделить его на двенадцать санджаков. Тем самым основная часть Венгрии, связанная воедино упорядоченной системой турецкого правления - одновременно военного, гражданского и финансового - была незамедлительно включена состав Османской империи. Ей предстояло оставаться в этом состоянии на протяжении грядущих полутора веков.



Такова была кульминация побед Сулеймана на Дунае. В интересах всех соперничавших сторон наступило время провести мирные переговоры…

Император сам желал этого, чтобы развязать руки для разрешения своих дел с протестантами. В результате братья Габсбурги - Карл и Фердинанд - еще раз объединились в своей попытке прийти к договоренностям с султаном если не море, так на суше. После перемирия, достигнутого с пашой Буды, oни направили в Стамбул несколько посольств. Прошло три года, прежде чем они принесли плоды, в 1547 году, выразившиеся подписании Адрианопольского перемирия, основывавшегося на сохранении статус-кво. По его условиям, Сулейман сохранил за собой завоевания, за исключением небольшой части Венгрии, которую продолжал удерживать Фердинанд и с которой он теперь согласился уплачивать Порте дань. Не только император, который добавил подпись в Аугсбурге, но и король Франции, Республика Венеция и папа Павел III - хотя он находился в плохих отношения императором из-за позиции последнего относительно протестантов (Сулейман лучше относился у протестантам, чем к католикам. Прим. Portalostranah.ru) стали участниками соглашения.


Султан Сулейман

Подписание соглашения о перемирии оказалось для Сулеймана который уже был готов весной 1548 года к своей второй кампании в Персии, весьма своевременным. Персидская кампания осталась незавершенной, если не считать захвата города Ван, который остался в руках турок.

После этой кампании с привычным колебанием между Востоком и Западом Сулейман оказался вновь вовлеченным в события Венгрии. Адрианопольское перемирие не выдержало пятилетием срока, Фердинанд недолго сохранял удовлетворенность своей долей того, что по сути было одной третью Венгрии, ибо турецкий пашалык Буды отделил его земли от Трансильвании.

Здесь, в Липпе, вдовствующая королева Изабелла готовила своего сына наследованию этого маленького, но процветающего государства, Внутри него доминирующим влиянием пользовался амбициозный монах Мартинуцци. Изабелла пожаловалась на это Сулейману, который потребовал, чтобы монах был устранен от власти и доставлен в оковах в Порту. Строя теперь тайные планы протии султана в интересах Фердинанда - как и в своих собственных, Мартинуцци в 1551 году тайно убедил Изабеллу уступить Трансильванию Фердинанду в обмен на определенное количество земель где-либо еще, таким образом превратив ее в часть австрийских владений. За это он был вознагражден головным убором кардинала. Но султан, получив это известие, немедленно заключил австрийского посла в Черную башню крепости Анадолу Хисар , пресловутую тюрьму на берегу Босфора, где он должен был томиться в течение двух лет. В конце концов посол вышел оттуда едва живым. Затем, по приказу Сулеймана, пользующийся особым доверием командующий, будущий великий визирь Мехмед Сокол в конце лета совершил поход в Трансильванию, где захватил Лип и ушел, оставив гарнизон…


В 1552 году турецкие войска вновь вторглись в Венгрию. Они захватили ряд крепостей, существенно расширив находившуюся контролем турок венгерскую территорию. Также турки нанесли поражение армии, которую Фердинанд выставил на поле боя, захватив половину ее солдат в плен и отправив пленников в Буду, где те были поданы по самым низким ценам на переполненном «товаром» рынке. Однако осенью турки были остановлены героической обороной Эгера, к северо-востоку от Буды, и после долгой осады были вынуждены отступить.


Ведя переговоры о перемирии, султан приступил в 1553 году к своей третьей и последней войне с Персией. Пользуясь тем, что все внимание Сулеймана было сосредоточено на Венгрии, персидский шах, возможно, при подстрекательстве со стороны императора, предпринял активные действия, направленные против турок. Его сын, назначенный главнокомандующим персидской армией, захватил Эрзурум, паша которого попал в западню и потерпел полное поражение…




После зимы, проведенной в Алеппо, султан и его армия выступили весной, вернули себе Эрзурум, затем переправились у Карсса через Верхний Евфрат, чтобы опустошить территорию персов помощью тактики выжженной земли, самой варварской из всего, что применялось во время предыдущих кампаний. Стычки с противником приносили успех то персам, то туркам. Превосходство армии султана было в конечном счете подтверждено тем фактом, что персы не смогли ни противостоять его силам в открытом бою, ни вернуть себе земли, которые те завоевали.

Таковы были военные кампании султана в Азии. В конечном счете, они оказались безрезультатными. Отказавшись по договору от притязаний на Тебриз и прилегающую территорию, Сулейман признал несостоятельность попыток совершать постоянные вторжения в глубинные районы собственно Персии. Похожая ситуация сложилась и в Центральной Европе, в сердце которой султану так и не удалось проникнуть. Но он продвинул границы своей империи на восток, включая на гарантированной основе Багдад, нижнюю Месопотамию, устье Тигра и Евфрата и плацдарм в Персидском заливе - заметное владение, которое ныне простиралось от Индийского до Атлантического океана.







Роксолана и султан Сулейман. Дети Сулеймана


На протяжении двух последних десятилетий Сулейман больше, чем когда-либо, подпал под влияние чар своей славянской фаворитки и ставшей широко известной европейцам как Ла Росса, или Роксолана Пленница из Галиции, дочь украинского священника, она получила от турок прозвище Хуррем, или «Смеющаяся», за свою счастливую улыбку и веселый нрав.

В привязанностях султана она заменила собой его прежнюю фаворитку Гюльбахар, или «Весеннюю poзу (Здесь автор имеет виду Махедевран, которая к тому времени стала матерью наследника престола Мустафы;Гюльбахар - еще одна фаворитка Сулеймана умерла много раньше, и ее дети от Сулеймана умерли в младенчестве. Прим. Portalostranah.ru).




В качестве советника Роксалана заменила султану Ибрагима, судьбу которого она вполне могла предопределить. С тонкой и изящной фигурой Роксолана пленяла больше своей живостью, чем красотой. Она умиротворяла очарованием своих манер и стимулировала живостью своего ума. Быстро схватывающая и тонко чувствующая, Роксолана в совершенстве овладела искусством читать мысли Сулеймана и направлять их в русла, способствовавшие удовлетворению ее жажды власти.



В первую очередь она избавилась от своей предшественницы, которая была «первой леди» гарема Сулеймана после его матери, султанши валиде, и которая теперь отправилась практически в ссылку на полгода в Магнесию.



Родив султану ребенка, Роксолана ухитрилась стать, невзирая на мусульманские законы, его признанной законной женой, с соответствующим приданым, чего не удалось добиться ни одной из наложниц турецких султанов за два истекших века. Когда примерно в 1541 году внутренние покои Старого дворца, где размещался гарем султана, были повреждены сильным пожаром, Роксолана создала новый прецедент, перебравшись непосредственно в Большой Сераль , где жил султан и где он занимался государственными делами.




Сюда она взяла свои вещи и большую свиту, которая включала сто фрейлин наряду с ее личным портным и поставщиком, у которого было тридцать собственных рабов. По традиции до этого ни одной женщине не разрешалось ночевать в Большом Серале. Но Роксалана оставалась там до конца своей жизни, и со временем здесь был построен новый гарем, внутри его собственного закрытого двора, чтобы занять место старого.







Наконец, спустя семь лет после казни Ибрагима, Роксолана обрела над султаном наивысшую власть, добившись назначения великим визирем Рустем-паши, женатого на ее дочери Михримах и, следовательно, приходившегося Сулейману зятем, подобно тому, как Ибрагим был свояком Сулеймана. Так как султан все больше передавал" Рустему бразды правления, Роксолана все больше приближалась к зениту своей власти.






Сулейман при всей терпеливости своего характера, неподкупности принципов и теплоте его привязанностей хранил внутри себя некий опасный запас холодности, скрытой жестокости, порожденных склонностью к абсолютной власти и тесно связанной с этим подозрительностью в отношении любого, кто мог бы соперничать с ним.



Роксалана хорошо знала, как играть на этих струнах его натуры, родила султану трех наследников - Селима, Баязида и Джихангира, старшему из которых она была полна решимости обеспечить наследование трона. Но Сулейман видел своим преемником родившегося первым сына Мустафу, матерью которого была Махедевран (автор называет ее Гюльбахар. Прим. Portalostranah.ru).






Он был красивым молодым человеком, натурой невероятно многообещающей, «удивительно высокообразованным и рассудительным и в возрасте, когда можно править», который готовился отцом на ряд ответственных постов в правительстве, а сейчас был губернатором Амасьи, по дороге в Персию.


Щедрый духом и воинственный в бою, Мустафа завоевал любовь янычар, которые видели в нем достойного преемника своего отца, канун третьей персидской кампании Сулейман, вступивший в шестидесятилетие, впервые не захотел лично возглавить армии и передал верховное командование Рустем-паше.


Но вскоре через посланца Рустема стали приходить сообщения, что янычары проявляют беспокойство и требуют, учитывая возраст султана, чтобы их возглавил Мустафа. Они говорили, сообщал посланец, что султан слишком стар, чтобы лично идти походом против врага, и что только великий визирь теперь противится тому, чтобы Мустафа занял его пост. Посланец от Рустема также передал султану, что Мустафа благосклонно прислушивался к подобным подстрекательским слухам и что Рустем умоляет султана ради спасения своего трона немедленно прибыть и взять командование армией.Это был шанс для Роксоланы. Ей было легко сыграть на струнах подозрительности в характере Сулеймана, заронить в нем неприязнь к амбициям Мустафы, внушить ему мысли о том, что его сын имеет виды на султана, сравнимые с теми, которые побудили его отца, Селима, сместить собственного отца Баязида II..


Решая, идти в поход или нет, Сулейман медлил. Его мучили сомнения, связанные с тем шагом, который ему предстояло сделать в отношении собственного сына. В конце концов, придав делу личностный и теоретический характер, он попытался получить беспристрастный приговор от муфтия, шейх-уль-ислама. Султан сказал ему, свидетельствует (посол императора Карла V в Стамбуле) Бусбек, «что в Константинополе жил торговец, чье имя произносилось с уважением. Когда ему потребовалось на некоторое время покинуть дом, он поручил присматривать за своей собственностью и хозяйством рабу, пользовавшемуся его наибольшим расположением, и доверил его верности своих жену и детей. Не успел хозяин уехать, как этот раб начал растаскивать собственность своего хозяина и замышлять нехорошее против жизни его жены и детей: мало того, замыслил гибель своего господина. Вопрос, на который он (султан) попросил муфтия дать ответ, был следующим: «Какой приговор мог бы быть на законных основаниях вынесен этому рабу?» Муфтий ответил, что, по его мнению, он заслуживал быть замученным до смерти».



Таким образом, религиозное сознание султана было спасено. Идя походом в восточном направлении, он достиг в сентябре своего полевого штаба в Эрегли и вызвал Мустафу из Амасьи. Друзья, осведомленные о судьбе, которая могла ожидать его, умоляли Мустафу не подчиняться. Но он ответил, что, если ему суждено потерять жизнь, он не смог бы поступить лучше, чем вернуться обратно в источник, из которого он вышел. «Мустафа, - пишет Бусбек, - стоял перед трудным выбором: если он войдет в присутствии своего разгневанного и обиженного отца, он подвергнется несомненному риску; если он откажется, он ясно подчеркнет, что замышлял акт предательства. Сын избрал более смелый и опасный путь». Он проследовал в лагерь своего отца.



Там прибытие Мустафы вызвало сильное возбуждение. Он смело поставил свои шатры позади шатров отца. После того, как визири выразили Мустафе свое почтение, он поехал на богато украшенном боевом коне, эскортируемый визирями и под возгласы толпившихся вокруг него янычар, к шатру султана, где, как он ожидал, должен был получить аудиенцию.

Внутри «все казалось мирным: не было солдат, телохранителей или сопровождающих лиц. Присутствовали, однако, несколько немых (категория слуг, особенно ценившаяся турками), сильных, здоровых мужчин - предназначенных ему убийц. Как только Мустафа вошел во внутренний шатер, они решительно набросились на него, изо всех сил пытаясь набросить на него петлю. Будучи человеком крепкого телосложения, Myстафа отважно защищался и боролся не только за свою жизнь, но и за трон; ибо не было места сомнению, что, сумей он вырваться и соединиться с янычарами, они были бы настолько возмущены и тронуты чувством жалости по отношению к своему фавориту что могли бы не только защитить, но и провозгласить его султаном.



Опасаясь этого, Сулейман, который был отгорожен от происходившего всего лишь льняными занавесями шатра... высунул голову в том месте, где в этот момент находился сын, и бросил на немых свирепый и грозный взгляд и угрожающими жестами пресек их колебания. После этого, в страхе удвоив усилия, слуги опрокинули несчастного Мустафу на землю и, набросив шнурок на шею, удушили его».

Тело Мустафы, положенное перед шатром на ковре, было выставлено на обозрение всей армии. Скорбь и причитания были всеобщими; ужас и гнев охватили янычар. Но перед смертью выбранного ими лидера, лежащего бездыханным, они были бессильны.


Чтобы успокоить воинов, султан лишил Рустема - вне сомнения, не полностью против воли последнего - его поста командующего и других званий и отослал его обратно в Стамбул. Но уже через два года, после казни его преемника, Ахмеда-паши, Рустем вновь был во власти как великий визирь, бесспорно по настоянию Роксоланы.

Три года спустя (в 1558-м году. Прим. Portalostranah.ru) скончалась сама Роксолана, горько оплакиваемая султаном. Она была похоронена в усыпальнице, которую Сулейман построил для нее позади своей огромной новой мечети Сулеймании . Эта женщина добилась осуществления своих целей, и, возможно, если бы не ее интриги, история Османской империи пошла бы по другому руслу.















Она обеспечила наследование империи одним или другим из двух ее сыновей: Селимом, самым старшим и ее любимцем, который был ничем не интересующимся пьяницей, и Баязидом, средним, несоизмеримо более достойным преемником. Более того, Баязид был фаворитом янычар, которым он напоминал своего отца и от которого унаследовал лучшие качества его натуры. Самый младший из братьев, Джихангир, горбун, не отличавшийся ни здравым умом, ни крепким телом, но самый преданный поклонник Мустафы, заболел и умер, пораженный печалью и страхом за свою дальнейшую судьбу, вскоре после убийства своего сводного брата.

Два оставшихся брата испытывали взаимную ненависть, и, чтобы отделить их друг от друга, Сулейман дал возможность каждому командовать в разных частях империи.

Но уже через несколько лет между ними началась гражданская война, в которой каждого поддерживали его собственные местные вооруженные силы. Селим с помощью войск своего отца в 1559 г. нанес Баязиду поражение под Коньей, заставив его с четырьмя сыновьями и небольшой, но боеспособной армией искать убежища при дворе шаха Ирана Тахмаспа.

Здесь Баязед был сначала принят с королевскими почестями и дарами, полагающимися османскому принцу. На это Баязид ответил шаху подарками, которые включали пятьдесят туркменских скакунов в богатой сбруе и восхитившую персов демонстрацию мастерства верховой езды его кавалеристов.

Затем последовал дипломатический обмен письмами между послами султана, требовавшими выдачи или, на выбор, казни его сына, и шахом, который сопротивлялся и тому, и другому, исходя из законов мусульманского гостеприимства. Сначала шах надеялся использовать своего заложника для того, чтобы поторговаться относительно возвращения земель в Месопотамии, которые султан захватил во время первой кампании. Но это была пустая надежда. Баязида взяли под стражу. В конце концов шах был вынужден склонить голову перед превосходством вооруженных сил османов и согласился на компромисс. По договоренности принц должен был быть казнен на персидской земле, но людьми султана. Таким образом, в обмен на большую сумму золота шах передал Баязида официальному палачу из Стамбула. Когда Баязид попросил дать ему возможность увидеть и обнять перед смертью своих четырех сыновей, ему посоветовали «перейти к предстоящему делу». После этого на шею принцу набросили шнурок, и он был удушен.

После Баязида были задушены четыре его сына. Пятый сын, всего лишь трех лет отроду, встретился, по приказанию Сулеймана, с той же судьбой в Бурсе, будучи отданным в руки выделенного для исполнения этого приказа доверенного евнуха.

Таким образом, путь к наследованию трона Сулеймана был открыт без каких-либо препятствий для пьяницы Селима - и к последующему упадку Османской империи.

Селим II

Османы в Индийском Океане
и в Персидском заливе, а также попытка взятия Мальты

Восточные завоевания Сулеймана на суше расширили возможную сферу экспансии на море за пределы вод Средиземного моря. Летом 1538 года, пока Барбаросса со своим флотом из Золотого Рога сражался против сил Карла V в Средиземном море, с выходом из Суэца в Красное море другого флота османов был открыт второй военно-морской фронт.
Командующим этим флотом был Сулейман-аль-Хадим («Евнух»), паша Египта. Его местом назначения был Индийский океан, в водах которого португальцы добились угрожающей степени превосходства. В их планы входило повернуть торговлю Востока со старинных путей Красного моря и Персидского залива на новый маршрут вокруг мыса Доброй Надежды.
Как и для его отца, это было предметом тревоги Сулеймана, и ныне он был готов предпринять меры в ответ на обращение собрата, шаха Бахадура, мусульманского правителя Гуджарата, расположенного на Малабарском побережье к северу от Бомбея.

Сулейман доброжелательно выслушал посла шаха Бахадура как мусульманин мусульманина. В качестве главы правоверных, как ему представлялось, его долгом было помогать Полумесяцу везде, где бы только тот ни вступал в конфликт с Крестом. В соответствии с этим христианские враги должны быть изгнаны из Индийского океана.



Сулейман-паша Евнух, который командовал экспедицией, был человеком преклонного возраста и столь тучного телосложения, что с трудом мог вставать на ноги даже при помощи четырех человек. Но его флот состоял из почти семидесяти судов, хорошо вооруженных и оснащенных, и имел на борту значительное сухопутное войско, ядро которого составляли янычары.

Достигнув Адена, адмирал повесил местного шейха на нок-рее своего флагманского корабля, разграбил город и превратил его территорию в турецкий санджак. Таким образом, вход в Красное море теперь находился в руках турок.




Вместо того чтобы вести поиски флота португальцев и в соответствии с приказанием султана завязать с ними бой в Индийском океане, в котором, благодаря превосходству в огневой мощи, можно было рассчитывать на успех, паша, предпочтя воспользоваться преимуществами благоприятного попутного ветра, поплыл по прямой через океан, к западному побережью Индии. Сулейман-паша высадил войска на остров Диу и, вооруженный несколькими орудиями крупного калибра, которые были перевезены через Суэцкий перешеек, заложил осаду расположенной на острове португальской крепости. Солдаты гарнизона, которым помогала женская часть населения, мужественно защищались.

В Гуджарате преемник Бахадура, помня о судьбе шейха Адена, был склонен рассматривать турок как более серьезную угрозу, чем португальцев. Вследствие этого он отказался подняться на борт флагманского корабля Сулеймана и не обеспечил его обещанными припасами.

После этого до турок дошли слухи о том, что португальцы собирают в Гоа большой флот в помощь Диу. Паша благополучно ретировался, вновь пересек океан и укрылся в Красном море. Здесь он умертвил правителя Йемена, подобно тому, как он ранее убил правителя Адена, и подчинил его территорию власти турецкого губернатора.

Наконец, надеясь, несмотря на свое поражение Индийском океане, подтвердить свой статус «воина веры» в глазах султана, он совершил паломничество в Мекку, перед тем как проследовать через Каир в Стамбул. Тут паша действительно был вознагражден за свою преданность местом в Диване среди визирей султана. Но турки больше не пытались распространить господство столь далеко на восток.

Султан, однако, продолжал бросать португальцам вызов, проявляя активность в Индийском океане.

Хотя турки господствовали в Красном море, они сталкивались с препятствиями в Персидском заливе, из которого португальцы, благодаря своему контролю над Ормузским проливом, не выпускали турецкие корабли. В плане возможностей для судоходства это нейтрализовало факт овладения султаном Багдадом и портом Басра в дельте Тигра и Евфрата.


Пири Рейс

В 1551 году султан направил адмирала Пири Рейс, командовавшего военно-морскими силами в Египте, с флотом в составе тридцати кораблей вниз по Красному морю и вокруг Арабского полуострова с целью выбить португальцев из Ормуза.




Пири Рейс был выдающимся мореходом, родившимся в Галлиполи (город в европейской части Турции на проливе Дарданеллы., ныне город известен как Гелиболу. Используя опыт юности, проведенной в пиратских рейдах, Пири Рейс стал выдающимся географом, написавшим содержательные книги по мореходству, - одну из них об условиях навигации в Эгейском и Средиземном морях, - и составил одну из первых карт мира, которая включала часть Америки.


Карта Стамбула

Теперь адмирал захватил Маскат и залив Омана, который лежал напротив враждебного пролива, и разорил земли вокруг Ормуза. Но он не смог захватить крепость, которая защищала бухту. Вместо этого адмирал отплыл в северозападном направлении, вверх по Персидскому заливу, нагруженный богатствами, которые он собрал с местных жителей, затем еще выше но эстуарию до Басры, где поставил свои корабли на якорь.

Португальцы преследовали Рейса, надеясь закупорить его флот в этом убежище.

В ответ на это продвижение «мерзких неверных» Пири Рейс подло ушел с тремя богато нагруженными галерами, избегая встречи с португальцами, чтобы проскользнуть через пролив, и бросил свой флот врагу. По возвращении в Египет, потеряв одну галеру, адмирал был немедленно арестован турецкими властями и по получении приказа султана обезглавлен в Каире. Его богатства, включая большие фарфоровые урны, полные золота, были отправлены в Стамбул султану.



Преемник Пири, корсар Мурад-бей, получил от Сулеймана указание прорваться через Ормузский пролив из Басры и привести остатки флота обратно в Египет. После того как он потерпел |неудачу, задание было поручено опытному моряку по имени Сиди Али Рейс, предки которого были управляющими военно-морским арсеналом в Стамбуле. После переоснащения пятнадцати судов в Басре Сиди Али Рейс вышел в море, чтобы столкнуться с португальским флотом, который численностью превосходил его собственный. В ходе двух столкновений вне Ормуза более жестоких, как он писал впоследствии, чем любое сражение между Барбароссой и Андреа Дориа в Средиземном море, он потерял треть кораблей, но прорвался с остальными в Индийский океан.



Здесь на корабли Сиди Али Рейса обрушился шторм, в сравнении с которым «шторм в Средиземном море столь же незначителен, как песчинка; день невозможно отличить от ночи, и волны поднимаются, как высокие горы». В конце концов он в дрейфе достиг побережья Гуджарата. Тут, будучи теперь беззащитным против португальцев, опытный моряк вынужден был сдаться местному султану, на службу к которому перешли некоторые его соратники. Лично он с группой соратников направился в глубь материка, где предпринял длительное путешествие домой через Индию, Узбекистан, Трансоксиану и Персию написав отчет, наполовину в стихах, наполовину в прозе, о своих путешествиях, и был вознагражден султаном.

Еще одна краткосрочная кампания была навязана Сулейману к востоку от Суэца. Она сосредоточилась вокруг изолированного горного королевства Абиссинии. Со времени покорения османами Египта его христианские правители добивались от португальцев помощи против угрозы со стороны турок, принявшей форму поддержки османами мусульманских вождей вдоль побережья Красного моря и в глубине материка, которые время от времени возобновляли военные действия против христиан, и в конце концом силой отобрали у них всю Восточную Абиссинию.

На это в 1540 году португальцы ответили вторжением в страну вооруженного отряда под командованием сына Васко да Гамы. Прибытие отряда совпало с восхождением на абиссинский трон энергичного молодого правителя (или негуса) по имени Клавдий, иначе известного как Гэлаудеос. Он немедленно перешел в наступление и во взаимодействие с португальцами держал турок в состоянии боевой готовности на протяжении пятнадцати лет.
В 1557 году султан захватил порт Массауа в Красном море, который служил базой для всех операций португальцев внутри страны, Клавдию пришлось воевать в изоляции, он погиб в бою два года спустя. После этого сопротивление Абиссинии сошло на нет; и эта гористая страна христиан, хотя и сохранившая свою независимость, больше не представляла угрозы для своих мусульманских соседей.


В Средиземноморье после смерти Барбароссы мантия главного корсара легла на плечи его протеже Драгута (или Торгута).

Противником, против которого они выступили в 1551 году, был орден рыцарей святого Иоанна Иерусалимского, изгнанный с Родоса, но теперь утвердившийся на острове Мальта. Драгут сначала отвоевал у рыцарей Триполи, чтобы быть назначенным его официальным губернатором.

Когда в 1558 году умер император Карл V, его сын и наследник Филипп II собрал в 1560 году в Мессине большой христианский флот для возвращения Триполи, сначала заняв и укрепив наземными силами остров Джербу, бывший когда-то одним из первых опорных пунктов Барбароссы. Но его ожидало внезапное нападение большого флота турок, прибывшего из Золотого Рога. Это вызвало панику среди христиан, заставив их броситься обратно на суда, многие из которых были потоплены, уцелевшие отправились обратно в Италию. Гарнизон крепости был затем доведен голодом до полного подчинения, в значительной мере благодаря остроумному решению Драгута, который захватил стены крепости и разместил на них свои войска.

Борьба за Мальту




Был открыт путь к последнему знаменитому опорному пункту христиан - острову-крепости Мальте. Стратегическая база рыцарей к югу от Сицилии,господствовала на проливами между востоком и западом и, таким образом, представляя собой главный барьер на пути установления султаном полного контроля над Средиземным морем. Как хорошо понимал Сулейман, наступило время, по словам Драгута, «выкурить это гнездо гадюк».

Дочь султана Михримах, ребенок Роксоланы и вдова Рустема, которая утешала и влияла на него в последние годы его жизни уговаривала Сулеймана предпринять кампанию в качестве священного долга против «неверных».

Семидесятилетний Сулейман не предполагал лично возглавить экспедицию против Мальты, как он это сделал в годы против Родоса. Он разделил командование поровну между своим главным адмиралом, молодым Пиале-пашой, возглавившим военно-морские силы, и своим старым генералом, Мустафа-пашой, возглавившим сухопутные войска.


Зная об их неприязненном отношении друг к другу, Сулейман призывал их к сотрудничеству, обязав Пиале относиться к Мустафе как к уважаемому отцу, а Мустафу - обращаться с Пиале как с любимым сыном.

Но в смысле ведения войны в Средиземноморье султан с особым уважением относился к мастерству и опыту Драгута, а также корсара Улудж-Али, в данные момент находившегося вместе с ним в Триполи. Он использовал и качестве консультантов экспедиции, поручая обоим командующим Мустафе и Пиале - доверять им и не предпринимать ничего без согласия и одобрения.


Великий магистр

Враг Сулеймана Великий Магистр рыцарей Жан де ла Валет был жестким, фанатичным борцом за христианскую веру. Родившийся том же году, что и Сулейман, он сражался против него во время осады Родоса и с той поры посвятил всю свою жизнь служению своему ордену. Ла Валет сочетал в себе.



Великая осады Мальты не увенчалась успехом. От последствий ранения головы осколками ядра во время осады скончался упомянутый выше османский военачальник Драгута. Мальта устояла в качестве бастиона христиан в Средиземном море, и продолжала находиться под управлением Мальтийского ордена до 1798 года, когда была оккупирована Наполеоном, двигавшимся в Египет.










(После неудачной осады) турецкая армада уже плыла прочь в восточном направлении, начав свой тысячемильный переход к Босфору. Уцелела едва ли одна четвертая часть ее общего состава.
По поводу этой неудачи Сулейман горько заметил: «Только со мной мои армии добиваются триумфа!» Это не являлось пустым бахвальством. Мальта действительно была утрачена из-за отсутствия такого же сильного, единого командования, какое выиграло для него остров Родос в его юности, у того же самого непримиримого христианского врага.



Только сам султан, держащий в своих руках никем не оспариваемую личную власть над своими войсками, мог достичь желанной цели. Только таким образом Сулейман с его особыми правами на суждение в совете, решение в руководстве и непреклонность в действиях достигал цели на протяжении сорока пяти лет почти непрерывных побед. Но Сулейман уже приближался концу своего жизненного пути.


Последние годы жизни Сулеймана
и его последняяя кампания в Венгрию

Одинокий в личной жизни после смерти Роксоланы, султан замкнулся в себе, становясь все более молчаливым, с более меланхоличным выражением лица и глаз, более отдаленным от людей.

Даже успех и аплодисменты перестали трогать его. Когда при более благоприятных обстоятельствах Пиале-паша вернулся с флотом в Стамбул после своих исторических побед на Джербе и в Триполи, которые утвердили исламское господство над Центральным Средиземноморьем, Бусбек пишет, что «те, кто видел лицо Сулеймана в этот час триумфа, не могли обнаружить на нем и малейших следов радости.

...Выражение его лица оставалось неизменным, его жесткие черты не утратили ничего из их привычной мрачности... все торжества и аплодисменты этого дня не вызвали у него ни единого признака удовлетворения».

Уже длительное время Бусбек отмечал необычайную бледность лица султана - возможно, из-за какого-то скрытого недуга, - и тот факт, что, когда в Стамбул приезжали послы, он прятать эту бледность «под румянами, полагая, что иностранные державы будут больше бояться его, если будут думать, что он силен и хорошо себя чувствует».

«Его высочество на протяжении многих месяцев года был очень слаб телом и близок к смерти, страдая водянкой, с распухшим ногами, отсутствием аппетита и опухшим лицом очень нехорошего цвета. В прошлом месяце, марте, с ним случилось четыре или пять обмороков и после этого еще один, во время которого ухаживавшие за ним сомневались, жив он или мертв, и едва ли ожидали, что он сможет оправиться от них. Согласно общему мнению, его смерть уже близка».

По мере того как Сулейман старел, он становился все более подозрительным. «Он любил, - пишет Бусбек, - наслаждаться, слушая хор мальчиков, которые пели и играли для него; но этому пришел конец из-за вмешательства некоей пророчицы (то есть некоей старухи, известной своей монашеской святостью), которая заявила, что в будущем его ждет кара, если он не откажется от этот развлечения».

В результате инструменты были сломаны и преданы огню. В ответ на схожие аскетические сомнения он стал есть, пользуясь фаянсовой посудой вместо серебряной, более того, запретил ввоз в город любого вина - потребление которого было запрещено» пророком. «Когда немусульманские общины стали возражать, доказывая, что столь резкая перемена диеты вызовет болезни или даже смерть среди них, Диван настолько смягчился, что позволил им получать недельную порцию, выгружаемую на берег для них у Морских Ворот».

Но унижение султана в морской операции на Мальте вряд можно было уменьшить подобными жестами умерщвления плоти. Независимо от возраста и плохого состояния здоровья, Сулейман, проведший свою жизнь в войнах, мог спасти свою уязвленную гордость только еще одной, заключительной победоносной кампанией, чтобы доказать непобедимость турецкого воина. Вначале он поклялся лично попытаться захватить Мальту следующей весной. Теперь, вместо этого он решил вернуться на привычный для себя театр военных действий - сушу. Он пошел бы еще раз против Венгрии и Австрии, где преемник Фердинанда из Габсбургов, Максимилиан II, не только не хотел выплачивать причитающуюся с него дань, но и предпринимал набеги на Венгрию. В случае с Венгрией султан все еще горел желанием отомстить за имевший ранее место отпор войскам турок под Сигетваром и Эгером.

В результате 1 мая 1566 года Сулейман в последний раз выступил из Стамбула во главе самого крупного войска, которым он когда-либо командовал, на тринадцатую лично проводимую им кампанию - и седьмую на территории Венгрии.

Его султанский шатер был разрушен перед Белградом во время одного из наводнений, столь привычных в бассейне Дуная, и султан был вынужден перебраться в шатер своего великого визиря. Он больше не мог сидеть на лошади (исключая особо торжественные события), но вместо этого путешествовал в закрытом паланкине. Семлина султан церемонно принял юного Иоанна Сигизмунда (Запольяи), законные претензии которого на венгерский трон Сулейман признал, когда тот был еще грудным младенцем. Как послушный вассал, Сигизмунд теперь трижды преклонил колени пред своим господином, каждый раз получая приглашение подняться, и при целовании руки султана приветствовался им, словно дорогой любимый сын.

Предлагая свою помощь как союзник, Сулейман дал понять юному Сигизмунду, что вполне согласен с такими скромными территориальными претензиями, какие выдвинул венгерский король.

Из Семлина султан повернул к крепости Сигетвар, стремясь пометить ее коменданту хорвату графу Николаю Зриньи. Злейший враг турок со времен осады Вены, Зриньи только что атаковал атаковал бея санджака и фаворита султана, убив его вместе с сыном, увезя в качестве трофеев всю его собственность и большую сумму денег.

Поход к Сигетвару, благодаря несвоевременному усердию квартирмейстера, был завершен, вопреки приказам, за один день вместо двух, что совершенно измотало султана, находившегося в плохом состоянии, и настолько разгневало его, что он приказал обезглавить этого человека. Но великий визирь Мехмед Соколлу умолял не казнить его. Враг, как проницательно доказал визирь, будет устрашен доказательством того, что султан, несмотря на преклонный возраст, все еще мог удвоить продолжительность дневного перехода, как и в полные энергии дни его молодости. Вместо этого все еще разгневанный и жаждавший крови Сулейман приказал казнить губернатора Буды за некомпетентность в своей сфере деятельности.

Затем, несмотря на упорное и дорого стоившее сопротивление Зриньи, установившего в центре крепости крест, Сигетвар была взята в кольцо. После потери самого города тот закрылся в цитадели с гарнизоном, который поднял черный флаг и заявил о решимости сражаться до последнего человека. Восхищенный подобным героизмом, но тем не менее расстроенный задержкой с захватом столь незначительной крепости, Сулейман предложил щедрые условия сдачи, стремясь соблазнить Зриньи перспективой службы в турецкой армии в качестве фактического правителя Кроатии (т.е. Хорватии. Зриньи являлся военачальником Хорватии под властью Габсбургов. Он погиб в в данной битве. Его правнук и полный тезка был баном (правителем) Хорватии под властью Австро-Венгрии спустя сто лет и также боролся с турками. Прим. Portalostranah.ru). Однако все предложения были с презрением отвергнуты. После этого в ходе подготовки к решающему штурму по приказу султана турецкие саперы за две недели подвели мощную мину под главный бастион. 5 сентября мина была взорвана, вызвав опустошительные разрушения и пожар, сделавшие цитадель бессильной к обороне.

Но Сулейману не было суждено увидеть эту свою последнюю победу. Он скончался той же ночью в своем шатре, возможно, от апоплексического удара, возможно, от сердечного приступа, ставшего результатом крайнего напряжения.


Великий визирь Соколлу
За несколько часов до смерти султан заметил своему великому визирю: «Великий барабан победы еще не должен быть слышен».

Соколлу вначале скрыл весть о смерти султана, позволяя воинам думать, что султан укрылся в своем шатре из-за приступа подагры, что мешало ему появляться на людях. Как утверждали, в интересах секретности великий визирь даже задушил врача Сулеймана.

Так что сражение шло к своему победоносному завершению. Турецкие батареи продолжали обстрел еще на протяжении нескольких дней, пока цитадель не была полностью разрушена, за исключением одной башни, а ее гарнизон не перебит, кроме шестисот оставшихся в живых человек. На последний бой Зриньи вывел их, роскошно одетых и украшенным драгоценностями, словно на праздник, чтобы умереть в духе достойной славы самопожертвования и быть включенными в число христианских великомучеников. Когда янычары вклинились в их ряды с целью захватить Зриньи, он выстрелил из большой мортиры таким мощным зарядом, что сотни турок полегли замертво; затем с саблей в руках Зриньи и его товарищи героически бились до те пор, пока Зриньи не упал сам и едва ли кто-либо из этих шестисот был еще жив. Его последним поступком была закладка фугаса под склад боеприпасов, который взорвался, унеся жизни примерно трех тысяч турок.

Великий визирь Соколлу больше всего на свете желал бы, чтобы наследование трона Селимом, которому он послал известие о смерти его отца со срочным курьером в Кютахью, в Анатолии, было мирным. Он не раскрывал свой секрет еще несколько недель. Правительство продолжало вершить свои дела так, как если бы султан был по-прежнему жив. Приказы выходили из его шатра как бы за его подписью. Производились назначения на вакантные должности, продвижения по службе и награды распределялись в привычном порядке. Был созван Диван и традиционные победные реляции направлены от имени султана губернаторам провинций империи. После падения Сигетвара кампания продолжалась так, как будто войсками по-прежнему командовал султан, причем армия постепенно отходила к турецкой границе осуществив по пути небольшую осаду, приказ о которой султан якобы отдал. Внутренние органы Сулеймана были захоронены, а его тело забальзамировано. Теперь оно следовало домой в его зарытом паланкине, сопровождаемое, как и тогда, когда он шел поход, его охраной и соответствующими выражениями почтения, полагающимися живому султану.

Только когда Соколлу получил известие, что принц Селим достиг Стамбула, чтобы официально занять трон, великий визирь позволил себе сообщить идущим походом солдатам о том, что их султан мертв. Они остановились на ночь на опушке леса недалеко Белграда. Великий визирь вызвал к себе чтецов Корана, чтобы встали вокруг паланкина султана, славя имя Бога, и прочли полагающуюся молитву об усопшем. Армия была разбужена призывом муэдзинов, торжественно поющих вокруг шатра султана. Узнав в этих звуках знакомое извещение о смерти, солдаты собирались группами, издавая скорбные звуки.

На рассвете Соколлу обошел воинов, говоря, что их падишах, друг солдат, теперь отдыхает у единого Бога, напомнил им о великих деяниях, совершенных султаном во имя ислама, и призвал солдат показать уважение к памяти Сулеймана не стенаниями, а законопослушным подчинением его сыну, славному султану Селиму, который теперь правит вместо отца. Смягченные словами визиря и перспективой подношений со стороны нового султана, войска возобновили свой марш в походном строю, эскортируя останки их покойного великого правителя и командира в Белград, город-свидетель первой победы Сулеймана. Затем тело было доставлено в Стамбул, где помещено в гробницу , как завещал сам султан в пределе его великой мечети Сулеймании.

Сулейман умер так же, как он, по существу, жил - в своем шатре, среди войск на поле битвы. Это заслуживало в глазах мусульман приобщения святого воина к лику святых. Отсюда заключительные элегические строки Бакы (Махмуд Абдулбакы - османский поэт, жил в Стамбуле Прим.Portalostranah.ru), великого лирического поэта того времени:

Долго звучит прощальный барабан, и ты
с этого времени отправился в путешествие;
Смотри! Твоя первая остановка посреди долины Рая.
Восславь Бога, ибо он в любом мире благословлял
тебя и начертал перед твоим благородным именем
«Святой» и «Гази»

Учитывая преклонный возраст и смерть в момент победы, это был удачный конец для султана, правившего огромной военной империей.

Сулейман Завоеватель, человек действия, расширил и сохранил ее;

Сулейман Законодатель, человек порядка, справедливости и рассудительности, преобразовал ее, благодаря силе своих статутов и мудрости своей политики, в просвещенную структуру управления;

Сулейман Государственный Деятель завоевал для своей страны господствующий статус мировой державы. Десятый и, пожалуй, величайший из турецких султанов, Сулейман привел империю к никем не превзойденному пику ее могущества и престижа.

Но само величие его достижений несло в себе семена конечного вырождения. Ибо теперь ему наследовали другие люди: не завоеватели, не законодатели, не государственные деятели. Пик Турецкой империи весьма резко и неожиданно превратился в водораздел, вершину склона, который постепенно, но тем не менее неумолимо вел вниз, к глубинам упадка и окончательного краха».